Тридцать шесть лет тому назад в “завоевании хлеба” /Хлеб и Воля/ П.А.Кропоткин с провидением мудрости необыкновенно точно предсказал ту экономическую разруху, которую неизбежно должна привести с собой централистическая революция в связи с психологией, приводящей к противоположению города деревне со всеми последствиями. Ссылки на великую французскую революцию, убитую по его утверждению в 93 году теми настроениями, которые вытекали из вражды города и деревни, глубоко для нас поучительны в переживаемый нами период. Действительно мы видели и до сих пор видим “город”, понимая под этим термином все городского типа поселения, почти совершенно прекратившим производительную работу, в противоположность деревне, развивающей исключительную энергию в своей хозяйственной деятельности в чрезвычайно неблагоприятных условиях. В полном соответствии с предсказанием П.А. городские рабочие перестали работать, но не перестали требовать для себя продовольствия, в обмен за которое не могли дать деревне продуктов своего труда. Деревня, также по предсказанию П.А., не захотела получать за свои тяжелым трудом полученные продукты бумажных денег, за которые нечего и негде было купить из нужных ей предметов и отказала городу в затребованном продовольствии. Организованный “город” пришел в деревню за хлебом с военной силой и взял все в порядке реквизиции с применением соответствующих репрессий. Антитеза города, с его поголовно огосударствленным населением в виде армии чиновников с продуктами в виде декретов и предписаний, и деревни, только производящей, но ничего от города не получающей, привела естественно к тому, что равным образом предсказал П.А. – к глубокой розни и вражде города и деревни. Когда читаешь глубоко проникновенные строки П.А. посвященные соответствующему описанию французской революции, написанные 35 лет назад, кажется, что автор говорит о современном моменте, постолько его предсказания совпадают с действительностью и имеют вид описания современной действительности. При этом вопросы о том, как революционному народу организовать свое хозяйство и всякого рода снабжение от жилища до одежды и обуви включительно, глубоко интересовали П.А. при его явном понимании что без соответствующей организации матерьяльной жизни, никакие политические революции не могут повести к действительному освобождению народов и переходу к лучшему социальному строю. Имея перед собой опыт прошлых революций и ясно видя ход ныне происходящей в России, П.А. больше всего боялся, что крах революционных сил в области экономического строительства и в России сыграет ту же фатальную роль, что и во Франции, приведя в конечном счете к неприкрытой реакции. Блестящее доказательство этого видим в объявленной недавно с большой пышностью “новой экономической политике”. Новизна это однако оказывается в признании непригодности применяемых в течении 4 лет централистических приемов организации или правильнее дезорганизации народного хозяйства, обращении взоров в сторону восстановления мелкой и кустарной промышленности, когда еще не убран с выставки В.С.Х.Н. плакат “кустарь-враг народа” и т.д. и в категорическом и решительном повороте к давно осужденным приемам “казенных” предприятий на коммерческих началах, к безконечным концессиям с “прейскурантизацией” вместо инвентаризаций народных и природных богатств и пр. Этой “новой” политикой авторами ее бесповоротно осуждены их собственные приемы, давно осужденные уже страной, но с перегибом палки в другую сторону, т.е. с дискредитированием и того, что было здорового и ценного в стремлениях и методах неудачных новаторов в деле революционного экономического строительства. Таким образом и здесь П.А. оказался прав и в стране одновременно с осуждением лиц назревает огульное осуждение и всех идей ими проводившихся, независимо от истинной их ценности.
Еще в “Речах Бунтовщика” П.А. уже разбирал вопросы об организации своего хозяйства революционным народом, а в “Хлебе и Воле” он дает уже и всю схему такой организации. В своих поздних работах “Поля, фабрики и мастерские” и “Взаимопомощь как фактор эволюции” П.А. уже определенно указывает пути и средства для организации народного хозяйства не столько на новых, сколько на недостаточно еще познанных и усвоенных человечеством методах хозяйства во всех областях экономической деятельности. Поэтому совершенно понятно, что с самого своего возвращения в Россию П.А. проявлял живейший интерес ко всему происходящему в области народного хозяйства, в организации матерьяльной жизни, настаивая на том, что без этой организации и вне ее не может быть и прочного установления завоеваний революции. Еще в 1917 г. П.А. поднимал неоднократно вопрос о необходимости немедленно заняться не вопросом, а самим улучшением жилищного положения трудящихся “особенно в центрах большого их сосредоточения и …. всего в Москве и Петрограде. Помню, как волновался в 1917 г. П.А. по поводу только начинавшихся тогда “хвостов”, справедливо указывая, что в них очаги того недовольства, которое приводит массы в конце концов к враждебному отношению к революции и всему с ней связанному. На эти и другие связанные с ними вопросы П.А. настоятельно обращал внимание всех представителей революционного правительства встретившихся с ним и в то время и после 1917 г. Снабжение топливом, продовольствием, одеждой и т.д. столь ярко освещенные П.А. в соответствующих главах “Хлеба и Воли” волновали его до самых последних дней. Каждая встреча П.А. с людьми так или иначе причастными к этим вопросам или в них осведомленными, вызывали со стороны П.А. прежде всего стремление получить от собеседников возможно полное освещение интересующих его положений. Следя с неустанным вниманием за ходом жизни, получающим свое отражение в официальной печати, П.А. стремился расшифровать все относящееся к экономическим вопросам и освещенное под специфическим углом правящей партии, отыскивал здоровые зерна в деятельности революционной власти.
По поводу всех интересовавших его вопросов П.А. ставил своим многочисленным посетителям ряд вопросов могущих осветить ему то или иное положение и только выслушав внимательно все сказанное ему и тщательно его обсудив, П.А. переходил собственно к критике и высказыванию собственных предположений. Главное чего добивался П.А. от своих собеседников это ясного понимания и практической ценности и возможности осуществления тех мероприятий, о которых шла речь. В отношении всех вопросов снабжения П.А. держался за все время со своего приезда неизменно одной и той же точки зрения: экономическая разруха, ввиду ее последствий для дела революции, представлялась ему тем общим врагом, на борьбу с которым он призывал все живые силы страны совершенно так же, как во время войны он звал на борьбу не с немцами, а с носителями одушевлявшей их насильнической и реакционной идеалогии, проявлявшейся в немцах лишь с особенной силой. В этом случае П.А. как известно по его письмам в “Русских Ведомостях”, даже перед призывом к совместной работе с правительством старого режима, пока оно борется за те же цели.
Лето 1920 г. мне довелось провести в непосредственном, можно сказать ежедневном общении с П.А., проживая в усадьбе, занимавшейся им в Дмитрове. Занимаясь почти исключительно разработкой ряда экономических вопросов и принимая в этот период большое участие в подготовительной работе по выяснению задач и возможностей по осуществлению в России механизации производственных процессов и т.д. при помощи электрификации, мне приходилось постоянно информировать П.А. о ходе этих работ, которыми он чрезвычайно интересовался, много занимаясь ими сам еще в период подготовки работы “Поля, фабрики и мастерские”. Здесь П.А. прежде всего интересовался практическими возможностями и последствиями в отношении облегчения экономической разрухи и исправления ее последствий. В это время уже П.А. волновался, опасаясь постигшего ныне Россию бедствия, которое он предвидел опираясь на неблагоприятные астрономические и метеорологические данные определившихся частично и тогда и делал из всей современной обстановки выводы, к сожалению, как и всегда, оправдавшиеся в чрезвычайно большой мере. П.А. во всех беседах со мною и с другими лицами в моем присутствии всегда проявлял по отношению надвигающегося бедствия совершенно определенное отношение вытекавшее из всего его миросозерцания. В этом случае можно, не боясь впасть в ошибку, наметить в его линии поведения по отношению ко всей сумме бедствий постигших Россию в виде голода, холеры, саранчи и т.д. в связи с общей не столько матерьяльной, сколько психологической разрухой. Кончина П.А. более чем когда либо оказывается преждевременной и тягостной для России, т.к. именно теперь должен бы был раздаться его голос с обращением ко всем живым и творческим силам страны с призывом сплотиться против общих врагов – голода и разрухи, борьба с которыми должна вестись на фронте собственно по всей России. Наше поражение на этом экономическом фронте неизбежно поведет и к поражению революции и утрате ее ценнейших завоеваний с неизбежным обращением к реакции. П.А. с нами больше нет, но заветы его остались и теперь более чем когда либо всем стоящим на его точке зрения, необходимо сплотиться для парализования последствий грандиозного бедствия охватившего десятки миллионов человек по всей России с вымиранием миллионов людей, стоющим новой большой войны. Дальнейшие последствия этого будут однако еще более гибельны для страны и надолго и далеко отодвинут от установления того лучшего будущего, во имя которого произошла русская революция, так ожидавшаяся и приветствовавшаяся в первой фазе Петром Алексеевичем, всю свою жизнь к ней готовившимся и за ее достижения боровшегося.
Петроград 18.10.1921 П.Пальчинский
