(От нашего корреспондента).
В апреле месяце этого года федеральное правительство Швейцарии производило следствие по поводу прокламации, протестующей против смертной казни Перовской, Желябова и других и расклеенной в Женеве с утверждения г. Герптье, президента департамента юстиции и полиции Женевского кантона. Это следствие, главным образом имевшее в виду установить связь между деятельностью кн. Крапоткина и появлением прокламации, не привело ни к чему; газеты, очень много говорящие о нем в свое время, успокоились и дело прокламации считалось уже совершенно сданным в архив, как вдруг в Journal de Geneve появляется документ, показывающий, что следствие было далеко не так безрезультативно, как это предполагала местная печать. Документ озаглавлен: “Постановление федерального совета об изгнании князя Кропоткина из швейцарской территории”. Привожу дословный перевод этого документа.
“Швейцарский федеральный совет.
“В силу 70 статьи федеральной конституции, гласящей: “Конфедерация имеет право изгонять из своей территории иностранцев, наносящих ущерб внутренней или внешней безопасности Швейцарии;
“Принимая во внимание, что князь Петр Крапоткин, бежавши из России, появился в Швейцарии сперва под ложным именем Левашова;
“что правительство Женевы его только терпело на своей территории и уже издало постановление об его изгнании за отсутствие у него бумаг, удостоверяющих его личность и за присвоение им ложного имени;
“что Крапоткин был с 1879 года главным редактором и опорой газеты Revolte, органа анархистов, наследовавшей газете Avant – Garde, против которой правительство было вынуждено в декабре 1878 г. принять свои меры и редактор которой, Брусс, был осужден федеральным судом присяжных за преступление против народного права и изгнан из Швейцарии;
“что под именем Левашова, а впоследствии также и под своим настоящим именем, Крапоткин произносил публично в Шо-де-Фоне, в Лозанне, Вева и Женеве речи, возбуждающие рабочих завладеть насильственно собственностью и ниспровергнуть существующий порядок, – речи, которые он тотчас же печатал в своей газете Revolte (№№ от 18-го октября, 1-го ноября и 27-го декабря 1879 г. и от 17-го октября 1880 г.);
“что 18-го марта, по случаю годовщины парижской коммуны, в публичном собрании, происходившем в зале Шисс, в Женеве, он произнес речь, прославляющую убиение Императора Александра II;
“что он был главный внушитель прокламации, наклеенной в Женеве 21-го апреля и протестующей против исполнения смертного приговора над убийцами Царя, и что эти два последние факта с очевидностью установлены судебным следствием, произведенным по предписанию федерального совета, не смотря на то, что Крапоткин отказался отвечать на вопросы, предложенные ему генеральным прокурором кантона Женевы;
“что в июле месяце этого года он принимал участие, как делегат от Revolte, в революционно-анархическом конгрессе в Лондоне и там произносил речи и содействовал принятию резолюций, которых признанная цель – организация убийства и низвержение всех установленных властей, “пользуясь для этого химическими и физическими средствами, которые уже оказали столько услуг революционному делу и которые призваны оказать ему еще большие услуги, как средство защиты и нападения” (Revolte от 23-го июля 1881 г.);
“что, хотя эти последние факты произошли на иностранной территории, тем не менее они исходят от политического изгнанника, оставившего за собой свое жилище в Женеве, куда, как можно предположить он рассчитывает возвратиться и где продолжает появляться журнал, проповедывающий его теории;
“что все собранные сведения, наконец, согласно представляют его деятельным и влиятельным агентом пропаганды, имеющей анархию целью и убийство средством;
“что федеральная власть не может терпеть таких действий, которые, если и не могли нарушить внутреннего спокойствия страны, могут однако, если не положить им конца, повредить нашим хорошим отношениям с другими государствами;
“постановил:
“Пребывание в швейцарской территории воспрещается князю Петру Крапоткину, присвоившему себе также фамилию Левашов”.
Перепечатывая этот правительственный акт, большинство швейцарских газет относятся к нему с сочувствием, другие – с неодобрением, видя в нем нарушение конституционных вольностей; но как те, так и другие наполнены рассказами о кн. Крапоткине, частью достоверными, частью анекдотического свойства.
Человек лет за 35, с высоким, большим лбом, кажущимся еще больше вследствие совершенного отсутствия волос на темени, с мягким и добрым взглядом карих глаз, с большою, почти до пояса, бородой, – таким я его несколько раз на публичных собраниях. Полная страсти, всегда глубоко прочуствованная речь его на отборном французском языке, изящные манеры – производили на слушателей впечатление. В 1877 году Крапоткин появился в Швейцарии и со страстью бросился в водоворот интернациональной революции. Закон …..еора, воспрещающий международную организацию рабочих во Франции, аналогичные меры в Италии и Испании почти убили интернационал в этих странах. Свободным и легальным он оставался только в Швейцарии, но здесь, как экзотическое растение, он быстрыми шагами шел к распадению, когда приехал в эту страну Крапоткин. Едва десятка два-три небольших секций юрской федерации оставалось в разных городах романской Швейцарии, занимающихся часовым производством. В Женеве была одна секция, состоящая из нескольких десятков человек, наполовину итальянцев и французов, тогда как в начале семидесятых годов тысячи рабочих были записаны в секции международного общества, и громадное здание в романском стиле Temple unique – (теперь католическая церковь) не могло вместить десяти-тысячной толпы блузников, стекавшихся на этот постоянный local женевских секций интернационала, чтобы послушать громовые встречи нашего соотечественника Бакунина. Но Бакунин еще года за два до смерти своей удалился от дел общества и его удаление повлекло полный упадок интернационала в Швейцарии: большинство секций совсем распалось, другие уменьшились в числе своих членов. Не менее англичанина проникнутый чувством законности, консерватор по натуре, слишком практичный, наконец, для того, чтобы предпочесть “синицу в руках журавлю в небе” – швейцарец представляет слишком неблагодатную почву для идей социализма. Период возбуждения прошел, сменился периодом реакции и швейцарец опять вошел в колею своей обыденной практической жизни. Секции, провлачив некоторое время жалкое существование, закрывались одна за другой; остатки “верных” разбрелись. В таком положении было дело интерационала, когда кн. Крапоткин вступил деятельным членом в юрскую федерацию интернационала в 1877 г. С самого начала он сотрудничал в Bulletine de la Federation Jurassienne, по прекращению которого принял с Полем Бруссом соредакторство Avant-Garde. По изгнании Брусса из Швейцарии, Крапоткин подал мысль секциям юрской федерации издавать свой орган, и, не много времени спустя после закрытия Avant-Garde, появился Revolte, в котором Крапоткин был и редактором, и почти единственным сотрудником, потому что другой сотрудник, известный географ Элизе Реклю, поглощенный своим колоссальным трудом, не мог уделять много времени журналу. Revolte читался в Швейцарии почти исключительно членами федерации и иностранцами, en passage, в Женеве. Идеи, развиваемые этой газетой, имели гораздо более успеха на юге Франции, куда проникала почти половина ее издания, не смотря на то, что ввоз её во Францию был запрещен до последнего закона о печати.
Но литературной деятельностью не ограничивалась пропаганда кн. Крапоткина: он разъезжал по городам, в которых существуют секции юрской федерации, и давал там конференции по принципиальным вопросам социализма, поддерживал деятельные сношения с социалистами Франции, Испании, Италии и Бельгии, вел принципиальную полемику с социал-демократами,- сам он, как и вся Юрская федерация – федералист.
Женевские газеты предполагают, что кн. Крапоткин изберет себе местом жительства – Лондон; это тем более вероятно, что недели две тому назад лондонские газеты сообщали о приглашении, полученном кн. Крапоткиным от тамошнего литературного клуба, прочитать несколько публичных лекций о современном положении России. Плата за каждую лекцию назначена 20 фунт. стерл.
Женева, 14-го августа.
